Абдулаев Эркебек.Позывной "Кобра". Часть 10. Третья командировка- 1часть
Часть десятая.Третья командировка
Муж чести всегда доброй дружбой радел
Тому, кто не зол и не чужд добрых дел...
...И если свершит он, влекомый добром,
Случайное зло, он казнится потом.
Жусуп Баласагын
Из второй командировки я возвратился в ноябре 1986 года. Руководство 5-го
отдела Представительства КГБ в Кабуле тепло проводило домой с пожеланием скорее
вернуться обратно, теперь уже в "длинную" командировку. Об этом просили также
афганские партнеры. Мне предлагали вплотную заняться подготовкой кадров для
специальных подразделений.
"Длинные" командировки от "коротких" отличались существенно: разрешалось
брать с собой семью, да и зарплата была повыше. Попасть в "длинную" командировку
за границу, даже в захудалые страны, как Афганистан или, скажем, Южный Йемен,
означало, что ты приобщился к племени белых людей. Хотя мы все прекрасно
понимаем, что и среди них существует неравенство: блатные ездят по америкам и
европам, а остальные в развивающиеся страны или в горячие точки. Но как бы то ни
было, я уже собирался за границу в третий раз. А многие мои друзья, с которыми
начинал службу в Балашихе с 1982 года, еще нигде не были. И загранка им не
светила. Это означало, что ни импортной аппаратуры, ни шмоток женам в ближайшие
годы не видать. Мы, "выездные", уходили в резкий отрыв от них, "невыездных", не
только в материальном плане, но и в карьере. Каково психологическое состояние
человека день ото дня выслушивающего претензии жены-мегеры:
-- Ивановы купили машину, Петровы отдыхают на Черном море, а Сидоров, --
этот тупица и лизоблюд, стал твоим начальником! Значит ты хуже их всех!
По наивности, я предполагал, что в Союзе пробуду недолго: месяц отпуска и
пару месяцев понадобится для оформления командировочных документов.
Глава 1. В Ясенево
На самом деле оказалось несколько иначе. По законам органов внешней
разведки, перед "длинной" командировкой за границу сотруднику полагалось пройти
минимум полугодовую специализацию по данной стране. То, что я уже был в
Афганистане два раза, в расчет не принималось. Да и короткие командировки на
матерых разведчиков впечатления не производили. Здесь свои правила. Многие наши
ребята, успевшие повоевать в составе отрядов "Каскад" и "Омега", к тому времени
уже работали за рубежом, и не только в горячих точках, но и в резидентурах КГБ в
некоторых престижных странах. Им в свое время повезло. Теперь повезло и мне.
А посему пора бы остепениться. По крайней мере, так считали невыездные
друзья. Мои рассуждения относительно высокой степени риска предстоящей
командировки завистливыми коллегами всерьез не воспринимались:
-- А кто тебя заставляет рисковать? -- искренне недоумевали они и вертели
пальцем у виска.
У меня было еще одно, вполне серьезное основание опасаться предстоящей
командировки: когда-то в отрочестве, начитавшись книг, я бредил приключениями.
Будущее взрослое существование не оставляло никаких иллюзий на этот счет. И
тогда, в состоянии сильной душевной тоски, я взмолился к Всевышнему с просьбой
дать мне пусть короткую, но полную опасностей и приключений жизнь! 35 лет,
пожалуй, достаточно. И вот в 1987 году мне исполнилось 35. А впереди очередная
командировка на войну. Поневоле станешь суеверным, хотя в предыдущих я ничего не
боялся. Если моя юношеская просьба была услышана, жить, наверное, оставалось
максимум год. С другой стороны, лучше уж погибнуть в бою, чем встретиться с
безносой после какого-нибудь гриппа.
Специализацию в разведцентре кроме меня проходили еще несколько офицеров
из региональных Управлений КГБ. Сотрудники отдела, к которым нас прикрепили,
были весьма рады, если их не отрывали от основной работы. Выделив свободную
комнату, они сунули нам ключи от огромных железных шкафов:
-- Здесь лежат литерные дела по Афганистану. Изучайте.
В томах мы нашли много интересного, здесь хранились и наши отчеты по
предыдущим командировкам, и сообщения закордонных резидентур, и материалы
радиоперехватов.
Мои коллеги стажеры собирались в Афган первый раз, поэтому я стал для них
ценным источником информации.
Как-то удалось разыграть своеобразный спектакль. Один подполковник
интеллигентной наружности поинтересовался, что делать с пленными душманами:
отправлять в тюрьму или отпускать?
-- Резать! -- сурово оборвал его я.
-- Как резать?! -- взбледнул он.
-- Показываю, как это делается.
Посадив "интеллигента" на стул, становлюсь сзади, завожу ему руки за
спину. Затем втыкаю два пальца ему в ноздри и откинув голову, начинаю водить
расческой по кадыку. Окружающие ребята, смекнув в чем дело, невозмутимо щупают
шею "жертвы", задают вопросы,
Через полгода, уже будучи в Афганистане, мы случайно оказались с
"интеллигентом" за одним столом. Раздобревший и вполне довольный жизнью коллега
со смехом вспоминал, что после того памятного случая он всю ночь не спал, а
наутро чуть было не накатал рапорт об увольнении из органов. К счастью, в
гостинице ему встретился бывалый афганец, сумевший снять стресс.
С "интеллигентом" мы расстались друзьями.
Прилетев в Кабул, я вдруг узнаю, что по распределению направлен работать
в провинцию Фарах! А как же моя школа спецназа в Пагмане?
Руководство 5-го отдела Представительства КГБ тут же связывается по
телефону с начальником отдела кадров, и меня оставляют в Кабуле. Оказывается,
один из полковников, с которым проходил стажировку в разведцентре, по блату
решил меня взять с собой.
Он сулил мне через полгода досрочное звание подполковника, а еще через
годик -- третью звезду на погоны. Заманчиво, черт возьми! Но школа -- дороже.
Несколько дней я осваиваюсь в новой должности старшего опера. Должностная
вилка соответствует воинскому званию майор -- подполковник (в провинции была бы
подполковник -- полковник). Дипломатический ранг -- 2-й секретарь Посольства. А
ведь летел я в Кабул с визами, в которых значилось, что я слесарь-теплотехник.
Вот это карьера: за сутки из слесаря до 2-го секретаря Посольства!
По статусу мне полагалась 3-х комнатная квартира и служебная "Волга". Я
выбираю "УАЗ-469". Получаю квартиру, и вскоре ко мне прилетает супруга.
Коллеги, с которыми мы служили в "Вымпеле" и приехали вместе в
Афганистан, пытаются выведать, каким образом я вдруг оказался на ступень выше их
по должности? Я совершенно искренне рассказываю о протекции некоей "волосатой
руки".
Потом я извинился перед несостоявшимся шефом из Фараха и, как мог,
отблагодарил за протекцию, угостив домашним бешбармаком. Дай бог, свидимся еще.
Глава 2. Школа головорезов
До моего приезда школа уже функционировала. Преподаватели читали
курсантам лекции, подготовленные в Союзе, и переведенные на язык дари. Полевые
занятия отличались от классных тем, что лекции читались на свежем воздухе. Когда
предмет исчерпывался, переходили к анекдотам.
Преподавателей десять человек: шесть полковников и четыре подполковника.
Знакомимся. Один из полковников -- авиатор. Прекрасно, прикидываю я, он будет
преподавать топографию. Однако авиатор тушуется и сообщает, что служил в тыловых
подразделениях ВВС. Полковник-артиллерист тоже тыловик, не имевший дела с
пушками и минометами. Все подполковники тоже оказываются тыловиками, к тому же
плохо понимающими по-русски! Вот это да!
Курсанты школы спецназа -- военнослужащие оперативных батальонов,
собранные с бору по сосенке из всех провинций, многие неграмотны. Как выпутаться
из этого положения? У меня нет времени учить отдельно господ офицеров. Значит,
придется учить офицеров вместе с курсантами. Но как заставить аксакалов ходить
на полевые, не уязвив при этом их гордость? Двое из них выпускники старой доброй
английской школы: чопорные такие. Один заканчивал нашу Академию имени Куйбышева.
После представления преподавателям, я, скромно потупив взор, начинаю:
-- Отцы, по сравнению с вами, я всего лишь майор, без достаточного
педагогического стажа. Поэтому очень волнуюсь. Завтра первая установочная лекция
у курсантов нового набора. Прошу присутствовать на лекции и фиксировать мои
ошибки, чтобы потом вместе разобрать их на педсовете.
Аксакалы важно соглашаются.
На следующий день в классе собрались курсанты. Их еще не успели переодеть
в военную форму. Разношерстная компания, кто в чалме, кто в тюбетейке. Все
патлатые, бородатые, в резиновых галошах на босу ногу. Сто пятьдесят пар глаз с
любопытством уставились на меня. Внимательно вглядываюсь в них. Выражения, в
основном, враждебно-презрительное. Дело в том, что большинство курсантов
пуштуны, а я -- похожий на хазарейца "монголоид". Это примерно так же, как если
бы в южных американских штатах собрали белых курсантов и приставили к ним
чернокожего преподавателя.
Аксакалы надувают щеки в первом ряду. Все как один с блокнотами и
карандашами, готовые фиксировать мои ошибки.
Поднимаю курсанта с нахальными глазами:
-- Сколько лет воюешь?
-- Четыре года.
-- Сколько боевых операций?
-- Сто семьдесят две.
Спрашиваю другого. Ответ -- шесть лет стажа, двести пятьдесят операций.
Поднимаю молодого бойца: два года боевого стажа, сорок три операции.
Представляюсь:
-- У меня один год боевого стажа и всего четыре операции.
Гробовая тишина. Курсанты переваривают услышанное. Затем один из них
подает робкий голос:
-- Но зато у вас, наверное, были очень крутые операции?
-- Нет, три операции безрезультатные, а на четвертой мы взяли трофеи:
пять ишаков! Вон сидит сержант, он не даст соврать (К занятиям я привлек
лейтенанта и сержанта, которых знал по предыдущей командировке как опытных
бойцов-разведчиков).
Народ хохочет.
-- Поэтому, ребята, скорее всего, вы должны меня учить, а не я вас.
Однако я знаю тактику специальных подразделений многих армий мира. Думаю, что
будем полезны друг другу.
Курсанты соглашаются. Кажется, психологический контакт с ними установлен.
Далее начинаю рассказывать об особенностях аналогичных подразделений США,
Пакистана, Ирана.
Первые пятнадцать минут мои преподаватели усиленно корпят над своими
блокнотами, затем перестают писать. Сидят и слушают, разинув рты.
В перерыве ко мне подходят курсанты-узбеки, покровительственно хлопают по
плечу, дескать, не робей, парень! Мы тебя в обиду не дадим. Ты нам понравился.
-- Ладно, мы еще посмотрим, как вы у меня запоете через пару-тройку дней,
-- думаю я про себя.
Захожу в комнату преподавателей. Мои полковники уже посовещались и
встречают меня смехом:
-- Товарищ Бек, ловко же ты нас провел! Но мы не в обиде. Иначе ты не
собрал бы нас вместе. Лекция была прекрасной. За час мы узнали столько
интересного! Будем посещать все занятия.
На другой день курсанты, уже подстриженные, помытые, побритые и
переодетые в военную форму, таращат на меня удивленные глаза: офицеры
оперативного полка успели вправить им мозги, просветив относительно наших
"художеств" 1983-86 годов.
Ночные стрельбы
Тема занятий -- действия группы специального назначения в ночных
условиях. На территории оперативного полка организуем засаду. На дороге ставим
управляемые по проводам мины. За неимением других используем противотанковые.
Они по пехоте работают тоже неплохо, особенно, если разместить через каждые 20
шагов. Десять мин -- на двести метров. Аналогичную засаду курсанты уже
отрабатывали в дневное время. Теперь в темноте они копошатся на дороге, наощупь
вяжут взрывные сети, о чем-то спорят и переругиваются. Слева, справа и сзади их
работу охраняют дозоры. Наконец все готово. Бойцы занимают позиции в 20-30
метрах от установленных мин. Я объясняю: сейчас по дороге пройдет колонна
"духов". Мы должны пропустить их головной дозор и врезать по ядру минами, затем
добить остальных сосредоточенным огнем. Мой автомат с ночным прицелом снаряжен
трассирующими пулями, у курсантов -- обычные патроны. Курсанты залегли в арыке и
не высовываются, поскольку у противника тоже могут быть ночные бинокли. Сигнал к
подрыву мин -- три короткие очереди трассерами в небо. Почему в небо, а не в
"духов"? Дело в том, что на предыдущем занятии первая же наша пуля перебила
провод управления: мины не взорвались. А если бы это произошло в боевой
обстановке? Далее я буду давать целеуказание, а их задача одновременно бить
короткими очередями в то место, куда попадают мои трассеры.
Начали! Взрыв! Я даю короткую очередь в сторону "головного дозора
противника". Боже мой, что тут началось! Шквальный ливень из всех стволов!
Никакой речи об управлении огнем! Противоположные склоны гор мерцают вспышками.
Это стальные сердечники наших пуль высекают искры из камней. Очень напоминает
ответный "духовский" огонь. Курсанты, войдя в раж, лупят по ним! С дальнего
поста безопасности в нашу сторону потянулась светящаяся цепочка крупнокалиберных
пуль из ДШК.
-- Стоп, ребята!
Однако стрельба прекратилась не сразу. Мы умудрились выпустить весь
боекомплект! Ближний пост безопасности материт нас по-русски, затем переходят на
афганский. Сержант-инструктор отвечает им тем же и обещает добавить из АГС-17 и
миномета, если они не прекратят стрельбу. Пусть лучше спрячутся поглубже, а мы
еще немного постреляем. Просит передать по телефону наши пожелания дальнему
посту.
Раздаю курсантам по одной пачке патронов: стрелять только одиночными! Я
даю целеуказание, а они должны выпустить в ту сторону одну, повторяю, одну пулю!
Ночные стрельбы продолжаются, лишь меняются учебными местами группы.
Курсантам это скоро надоедает. Они желают чего-нибудь поэффектнее. Хорошо,
сейчас они получат то, о чем мечтают. Под занавес, выстраиваю в шеренгу всех
курсантов и раздаю каждому по пачке трассирующих.
-- Ур! -- что по-афгански означает "огонь!" -- и сто пятьдесят автоматов
изрыгают море огня. Огненные струи отражаются от склонов гор и врываются в небо
мириадами малиновых звезд. Светло словно днем! Представляю, что подумали
пагманские моджахеды, увидев такой фейерверк у себя под боком.
"Тропа смерти"
Два офицера исчезли из расположения части и появились только на следующее
утро. От них разит перегаром. Руководство школы собирается примерно наказать их.
Провинившиеся стоят перед нами, потупив взоры, а за дверями волнуются их
подчиненные. Мне хорошо понятно состояние ребят. Принимаю решение: Пропущенное
вчера занятие они должны отработать. Ничего страшного. Здесь не пансион
благородных девиц, а школа головорезов.
Вызываю инструктора-сержанта:
-- Какую тему отрабатывали вчера?
-- Разминирование.
-- Подготовь противопехотные и противотанковые мины, а также гранаты Ф-1.
Все должны быть боевыми с настоящими боевыми запалами.
Пока я объясняю перед строем курсантов суть задачи, провинившиеся офицеры
с плохо скрываемым страхом наблюдают, как сержант вставляет в мины запалы.
-- Сейчас сержант уйдет по этой тропинке вглубь "зеленки" и установит
мины. Вы должны пройти по тропе, обнаружить и обезвредить их. Все ясно?
"Штрафники" понимают, что либо выполнят задание, либо подорвутся.
Незаметно для других вынув из мин боевые запалы и вставив в гранаты
учебные, сержант уходит. Через пятнадцать минут он возвращается. Вокруг
провинившихся столпились подчиненные, рассказывая о способах разминирования.
Однако с похмелья ребята, похоже, соображают туго. Я покуриваю в сторонке.
Запускаю на "тропу смерти" первого. Он в полной боевой форме, при оружии,
потому что в "зеленке" можно столкнуться с настоящими моджахедами. Я следую за
ним на расстоянии вытянутой руки. Его подчиненные крадутся вслед, на расстоянии
15-20 метров, охватывая нас полукольцом, готовые упасть на землю в случае
взрыва. Ребята сильно переживают за командира.
"Штрафник" увидел взрыхленный участок и вопросительно смотрит на меня.
-- Здесь мина?
Я пожимаю плечами:
-- Не знаю.
Парнишка усиленно соображает. Капли пота градом льются со лба. "Суфлеры"
из кустов шепотом что-то подсказывают. "Штрафник" вынимает автоматный шомпол и
тычет в землю: что-то твердое и круглое. Разгребает руками землю. Действительно:
противопехотная мина ПМН. Собирается вытащить ее. Из кустов раздается отчаянный
вопль:
-- Не смей! Под ней может быть граната!!!
В адрес "суфлера" я посылаю яростный трехэтажный мат, приказываю всем
залечь.
"Штрафник" ножом роет ямку возле мины и лезет рукой под нее. Глаза
округляются:
-- Здесь граната! Что делать?!
-- Не знаю.
Парнишка думает. Ему тяжело. Потом как-то обреченно и зло шипит на меня:
-- Учитель, уйди...
-- Ну уж нет. Если ты подорвешься, меня ждет трибунал. Так что лучше
вместе.
Выждав еще немного, начинаю подсказывать. Граната оказывается у него в
руке. Она без кольца. Я отстегиваю из-под воротника большую булавку и вставляю
вместо чеки. Забираю у него "Эфку" и, отвинчивая запал, хвалю его. Идем дальше.
Теперь ему предстоит обнаружить и обезвредить противотанковую мину. С грехом
пополам он справляется и с этой задачей. Запускаю на тропу второго "штрафника".
Все повторяется снова. Только ему попалась противотанковая мина, поставленная на
неизвлекаемость, с которой он так и не сумел справиться. Ничего страшного, мину
обозначили и оставили в покое.
Занятия закончились благополучно. Выстраиваю курсантов и даю команду
проштрафившимся выйти из строя. Оба трезвы как стеклышки! Объявляю им
благодарность и ставлю по "пятерке". Затем демонстрирую мины, в которых
отсутствуют запалы и гранаты с учебными! Немая сцена, а затем дикий хохот! Я
приношу офицерам свои извинения за шутку. Кажется, они не обиделись и смеются
вместе со всеми.
Штурм
На плотине Пагманского водохранилища -- разграбленное и загаженное, но
вполне целое двухэтажное административное здание. Над зданием, на двух сопках,
расположилась советская сторожевая застава. Командир -- старший лейтенант Сашок,
мой друг и ангел-хранитель. Под прикрытием его гаубиц и танковых пушек я
чувствую себя спокойно, когда провожу занятия. У Саши свои проблемы: ему нужно
вырыть хранилище для артснарядов и построить баню. Сопки каменисты и солдаты
сильно мучаются, махая кайлом. Я легко решаю его проблему кумулятивными
зарядами: через два дня глубокая яма готова. Внизу, под сопками, ржавеют останки
нескольких единиц бронетехники. Удлиненными кумулятивными зарядами курсанты
режут броню БМП на плиты. Саша использует их для бани.
Провожу с курсантами занятие по теме "штурм зданий и сооружений". В
качестве объекта атаки выбираю здание на плотине. Показываю на него:
-- Там -- душманы. Сколько их, и чем вооружены -- неизвестно. Наша задача
взять этот дом. Атаковать придется в лоб, поскольку все вокруг заминировано.
Задаю вопрос, кто из курсантов хорошо стреляет? Несколько человек
поднимают руки. Ладно, сейчас проверим. Разбиваю их на пары. Задача простая:
один курсант бежит к зданию, другой прикрывает его огнем, стреляя поверх головы
по окнам. Поэтому, если кого-либо зацепит пуля, будет виноват близкий друг.
Желающих пострелять не оказалось. Хорошо, тогда прикрывать их буду я сам, а пары
пусть бегут к дому. После этого бросают в окно гранату, помогают друг другу
забраться туда, поднимаются на второй этаж, спускаются и бегут обратно ко мне.
-- Ясно?
Снимаю с СВД оптический прицел, снаряжаю магазин трассирующими патронами.
Прислонившись плечом к перилам ограды, даю команду:
-- Вперед!
Два курсанта, пригибаясь, бегут к дому. Трассеры пролетают примерно в
метре от их голов. Они ежатся и втягивают головы в плечи. Позже, делясь
впечатлениями, они говорили, что гораздо страшнее бежать навстречу пулям.
На следующий день, с другой группой отрабатываем ту же тему. Только на
этот раз я использую БТР. Пулемет ПКТ наведен в окно, стопоры башни закреплены.
Боковой люк открыт. По команде, двое курсантов бегут к дому. Пулемет короткими
очередями бьет над их головами. Я кидаю вслед бегущим гранату РГД-5. Черт
возьми! Курсанты бегут медленно, а граната катится все ближе и ближе к ним!
Взрыв! Курсанты дружно падают на землю и оглядываются. Вперед, орлы!
Советские солдаты с горки с любопытством следят за тем, как советник
расстреливает афганцев. Потом очень резво исчезают. Оказывается, наши пули из
ПКТ насквозь пробили три кирпичные стены здания и начали рикошетить от скалы в
их сторону.
Закончили штурмовать здание. Теперь новая задача. Группа занимает оборону
в этом же доме. С учетом предыдущего занятия, придумываем различные хитроумные
сюрпризы для атакующей стороны: натягиваем веревки в темных коридорах, чтобы
противник спотыкался об них, готовим гранаты на веревках и черпаки на длинной
рукояти для забрасывания гранат в соседние окна. Выбираем стрелковые позиции.
Под занавес ведем "огневой бой" с несуществующей атакующей стороной, кидаем
гранаты в соседние комнаты, применяем дымовые шашки и сигнальные мины для
психологического воздействия на противника, "прорвавшегося" в комнаты нижнего
этажа.
Налет
Каждое тактическое занятие обязательно кончается стрельбами и взрывами.
Одна и та же тема иногда отрабатывается несколько раз, в разных местах.
Например, "налет". Перед нами -- громадная крепость. В ней полторы сотни
вооруженных до зубов моджахедов. Нас -- 12 человек, получивших приказ взять эту
крепость. Ребята долго ломают голову над задачей. Наконец, приходим к
единодушному мнению -- вызвать авиацию и атаковать крепость после бомбардировки.
Все просто. Нужно только научиться наводить самолеты на цель. Теперь -- та же
задача, но в усложненном варианте: бомбить нельзя. В крепости под охраной
моджахедов сам лидер моджахедов Гульбеддин Хекматияр! Мы должны взять его живым,
чтобы судить народным судом.
-- Раз вы спрашиваете, значит существует. Подскажите нам.
-- Ребята, сам не знаю, что делать в данной ситуации, -- признаюсь им
откровенно.
Секундное замешательство, затем хохот! Начинаем думать вместе. Наконец
решение найдено. Теперь предстоит распределить роли, организовать
взаимодействие. Затем опробовать боевые средства. На это уходит много времени. В
конце концов, -- штурм!
Чтобы психологически сломить противника, решаем забросить во двор
крепости через стену противотанковую мину, привязанную к длинному шесту. Подрыв
мины будет осуществлен гранатным запалом с детонирующим шнуром. Со мной
вызываются два добровольца. Остальные курсанты наблюдают со стороны. Я
выдергиваю кольцо запала, мина на шесте летит через стену. Четыре секунды и
страшный взрыв! Если бы во дворе находились люди, да еще ночью, в течение
нескольких минут никто не смог бы прийти в себя. Теперь задача штурмовой группы
быстро перелезть через стену и отыскать объект среди множества оглохших "духов".
Для этого пригодится фонарик, привязанный к цевью автомата и примкнутый штык.
Стрелять нельзя. Стрельба быстро приведет в чувство моджахедов. Осветив на
мгновение "духа" и убедившись, что тот не представляет интереса, боец, выключив
свет, прикалывает жертву штыком. Фонарик тоже может пригодиться, если все же
начнется стрельба: пули на расстоянии 10-15 метров будут ложиться в пятно света.
Гонки по вертикали
Не так уж сложно лазить по стенам, для этого достаточно иметь минимум
знаний и немного тренировки. Привожу группу курсантов к невысокой каменной
стене, полутораметровой высоты. Разбившись на пары, они должны, помогая друг
другу, перелезть через нее. Подтрунивая над собой и другими, они легко
справляются с этим препятствием. Теперь их ждет трехметровая стена. Один из
курсантов вздыхает:
-- Слава богу, что не пятиметровая.
Успокаиваю его:
-- Все худшее -- впереди.
Трехметровую стену они берут, после объяснения, как надо использовать
подручные средства. Правда, здесь вдвоем уже не справиться. Работают втроем. Два
бойца строят лесенку, используя автоматы. Один автомат они берут с двух концов и
держат в опущенных руках, второй -- на плечах. Третий боец взбирается на первую
"ступеньку", затем на "вторую". Высвободившийся автомат ребята поднимают на
вытянутых руках вверх. Образуется третья ступенька. С нее боец уже может
дотянуться до гребня стены. Забравшись на стену, он опускает вниз ремень, по
которому забираются на стену остальные. Несколько тренировок делают трехметровую
стену не слишком трудным препятствием. Подходим к пятиметровой стене. Здесь
приходится попотеть. Впятером выстраиваем трехэтажную пирамиду. Через некоторое
время эта задача также освоена. Организуем соревнования: гонки "пятерок" по
вертикали. Под возбужденные крики болельщиков, две команды штурмуют стену.
Главное здесь -- закинуть побыстрее одного из бойцов на стену. Сцепив вместе
ремнями два автомата, он опускает один из них вниз. Можно использовать и чалму.
На следующий день штурмуем глинобитную стену. Зацепиться не за что.
Ребята в затруднении. Тогда беру СВД и всаживаю пули в стену строчкой снизу
вверх. Затем втыкаю в отверстия штыри от маскировочной сети и лезу по ним.
Курсанты разочарованы. Они хотели провернуть операцию бесшумно, а тут --
стрельба. Объясняю, что для бесшумного лазанья по стенам нужно заранее
готовиться, а во время боя сойдет и так.
Через пару лет, уже в Союзе, на полигоне дивизии ВВ имени Дзержинского, я
показывал способы лазания по стенам слушателям спецкурсов КГБ. На глазах
изумленных солдат группы "Витязь" ребята без всяких подручных средств забрались
на третий этаж. Могли бы и выше, но тут уже я запаниковал. Правда, окна дома
были без стекол. Чтобы лазить по застекленным окнам, нужно иметь несколько
штопоров для открывания винных бутылок: они вкручиваются в деревянные рамы
наподобие альпинистских ледовых буров. Единственный недостаток этого приема
заключается в том, что наши здоровенные парни из группы захвата в полном боевом
снаряжении весят более ста килограммов. Под их весом гнутся даже автоматы, а
винные штопоры могут сломаться. Поэтому нужны специальные, прочные штопоры.
По методу дяди Феди
Преподаватель КУОСа Быстряков однажды на занятиях с серьезным видом
спросил:
-- Знаете, чью Золотую звезду носит Командующий ВДВ Маргелов?
-- Неужели вашу, Федор Степанович?
Федор Степанович скромно потупился:
-- Под Одессой было дело. Заблудился Маргелов со всем своим войском. Ну,
тут я случайно подвернулся (а я немного разбирался в топографии) и вовремя вывел
его часть в место назначения. Избежал он расстрела. Подписал на меня
представление на Героя. А когда пришла награда, оставил себе. Правда, налил
стакан, обнял за плечи: -- Федя, ты молодой, способный. Успеешь еще заработать
свою Звезду. А мне она ох как нужна!
Между прочим, в тех краях еще в Гражданскую заблудился матрос Железняк,
который шел на Одессу, а вышел к Херсону. В результате чего там его и ухлопали.
Так что, ребятишки, учите топографию!
Через несколько лет, работая преподавателем КУОСа, я тоже задал своим
слушателям вопрос:
-- Знаете, чью Золотую звезду носит Командующий 40-й Армией Громов?
-- Неужели Вашу, Эркебек Сагынбекович?
Я скромно потупился. А дело было так. В апреле 1988 года поехал в
аушевский 180-й полк клянчить излишки боеприпасов. 40-я Армия уходила в Союз, а
нас, советников, ожидали трудные времена. Руслан Султанович лежал в те дни с
очередным тяжелым ранением в госпитале. Исполнявший обязанности командира части
подполковник встретил меня как родного, и с ходу предложил забрать у них все
трофеи, поскольку поступила команда все это добро уничтожить. [Здесь автор,
видимо, ошибся в дате - может быть, имеется в виду 1987 год, т.к. Аушев был
ранен в октябре 86-го, во время операции "Гранит" - вывод шести полков в Термез.
В 85-87 гг. Аушев был начальником штаба 180-го полка 108 мсд, в 88-м он служил в
ДальВО. В апреле 87-го командиром уже полгода был п/п-к Прудников Виктор
Федорович, закончивший службу в СА в конце 90-х в должности горвоенкома
небезызвестного Волгодонска. - Редактор]
Целые горы душманских ракет, снарядов и мин мокли под дождем. На
некоторых ящиках увидел желтые полосы и символы, означающие химические
отравляющие вещества одной из стран НАТО. Когда я обратил внимание офицеров на
это, комполка побледнел и вызвал начхима. Свистящим шепотом, не сулящим
хорошего, он ткнул пальцем в ящики:
-- Что это?
-- Химия, товарищ полковник!
-- Я сам вижу что химия. Как эти боеприпасы здесь оказались?
-- Не могу знать. Трофеи находятся в ведении начальника службы РАВ. В
моей службе все в порядке!
О-о! как красиво выражался комполка! Это был шедевр народного непечатного
творчества!
Если бы не затяжные дожди, боеприпасы должны были взорвать неделю назад.
Облако газов неминуемо накрыло бы весь штаб 40-й армии. Командующий Громов, если
бы не траванулся, пошел бы под трибунал. Во всяком случае, Золотой звезды ему бы
не видать. К сожалению, он не знает, что я его спас. К великой радости
подполковника я вывез оттуда четыре большегрузных КРАЗа боеприпасов, а он обещал
еще ящик водки сверху за то, что избавил от этой напасти. Так что, мужики,
изучайте маркировку иностранных боеприпасов!
Трофеи
Используя старые связи, потихоньку прибираю к рукам склады 5-го
Управления МГБ (бывший ХАД). Генерал Сыдык отдает своим подчиненным
распоряжение:
-- Товарищу Беку открывать любой склад и выдавать любое оружие, когда ему
понадобится!
Начальник отдела вооружений 5-го Управления пытается возразить, что для
этого требуется документ с двумя подписями: афганского Министра безопасности и
Руководителя Представительства КГБ.
Сыдык повышает голос:
-- А я тебе что, разве не начальник?
Афганец тушуется.
Узнав о том, что я влез в афганские склады, начальство нагружает на меня
еще одну обязанность: я буду ответственным за них с советской стороны. Теперь
буду принимать транспорты с оружием, и контролировать расход стволов,
боеприпасов и взрывчатых веществ. Ко мне тут же потянулись советники КГБ: каждый
пытается выклянчить неучтенный пистолетик для дражайшей супруги, чтобы она не
боялась гулять по дуканам. В кругу друзей теперь могу побахвалиться, что мог бы
стать самым крупным торговцем оружием в Центральной Азии. Жаль, что приходится
раздавать десятки стволов бесплатно.
Стволы хранятся в подвалах 5-го Управления МГБ, взрывоопасные предметы на
территории оперативного полка в Пагмане, в закопанных двадцатитонных
контейнерах. Трофейные ракеты и мины предварительно в течение недели выдерживаем
в окопах и лишь после этого переносим в контейнеры. Это нужно на всякий случай:
вдруг моджахеды подсунут нам "адскую машину"?
В Кабул приехали два очкарика из научно-технической разведки ПГУ. По
этому поводу собрали аппарат советников 5-го отдела Представительства КГБ. Гости
читают лекцию об изделиях, интересующих военно-промышленный комплекс. Перечень
огромен: здесь и противотанковые снаряды, и зенитные ракеты, и даже
аккумуляторные батарейки. Я потихоньку выхожу из комнаты и возвращаюсь обратно с
небольшой коробочкой. В ней дюжина "таблеток", аккумуляторных батареек
американского производства. Дарю коробочку очкарикам.
После лекции получаю втык от начальника: он считает, что такие подарки
следует оформлять документально. Теперь ребята будут поощрены, а мы останемся ни
с чем. Я возражаю, что трофеи мне достаются бесплатно, а потому их не жалко.
Этого добра у меня навалом. Между прочим, я припрятал трофейные мины к 82 мм
миномету, снаряженные химическими отравляющими веществами. Если кто-то желает
награды, могу подарить. Начальство долго думает. В конце концов, чувство
осторожности берет верх: никто не хочет связываться с химией.
Через несколько дней к нам в Представительство забрел еще один охотник за
трофеями, на этот раз из "соседнего ведомства" -- ГРУ. Знакомимся. Рекомендую
ему сначала нашить потайные карманы в куртке и везу в Пагман. Открываем
контейнеры. Пока отвлекаю внимание заведующего складом, коллега из ГРУ набивает
карманы. Потяжелевший и очень довольный подполковник с трудом забирается в
машину. По дороге в Кабул он задает вопрос, не попадались ли мне американские
ПЗРК "Стингер"?
Я прикидываюсь "чайником":
-- "Стингер" -- это с такими решетками сверху, что ли? У меня их было две
штуки, -- невинно разыгрываю его.
У военного разведчика перехватило дыхание:
-- Где они?!
-- Подарил ребятам из научно-технической разведки.
-- Если еще попадется, отдашь мне? -- начинает заискивать коллега.
-- Естественно, -- великодушно соглашаюсь я.
Дело в том, что Командование 40-й Армии за "Стингер" обещало "Золотую
звезду" Героя. А тут подполковнику ГРУ удача сама лезет в руки -- "лох" из КГБ
налево и направо раздает бесценные трофеи!
Военному разведчику не повезло: вскоре два "Стингера" были взяты
вертолетчиками и "Золотые звезды" достались им. Подполковник сразу позабыл к нам
дорогу. Жаль, конечно, поскольку он наобещал мне и круглосуточный пропуск в
женский модуль 40-й Армии и дешевые шмотки в "чековых" магазинах.
А трофейные "Стингеры" попали с помощью Советской разведки в Иран. В
средствах массовой информации промелькнуло сообщение о том, что американский
вертолет в Персидском заливе был обстрелян иранским быстроходным катером. Янки
вызвали подмогу, разметелили басурман и обнаружили в катере свой родной
"Стингер". Вот было шуму!
Чрезвычайные происшествия и несчастные случаи
По мере возрастания нагрузок в Пагманской школе, росло и количество
несчастных случаев. Впрочем, без смертельных исходов. Несколько раз доставалось
и мне самому. Главная причина "ЧП" состояла в том, что мы пользовались
исключительно трофейными боеприпасами, зачастую подпорченными в сырых душманских
ямах (других мне просто не давали).
Так, каждая третья или четвертая мина к 82-мм миномету не стреляла.
Представьте себе, в какую нервотрепку превращалось извлечение мины из ствола?
Неприятности доставляли и выстрелы к китайскому гранатомету РПГ-2. Их вышибные
заряды, снаряженные черным дымным порохом, имели скверное свойство отсыревать. А
потому дважды вместо выстрела происходило медленное горение пороха, и гранаты,
вылетев из ствола, падали в нескольких метрах от стрелка. Одна, слава богу, не
взорвалась. А другая, рванув, посекла осколками троих, в том числе и меня
самого. Этот случай произошел во время второй командировки. На вилле,
намыливаясь под душем, я обнаружил на своем теле множество мелких прыщей,
которые почему-то царапали ладони. Пригляделся повнимательнее -- мелкие осколки.
Пришлось выковыривать иголкой. Сосед по койке Александр Иванович, увиде
