Погода |
|
Наш опрос |
Оцените наш сайт
Всего ответов: 57
|
Статистика |
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
Сергей Скрипаль,КОНТИНГЕНТ. КНИГА I.
Глава 19. ВАДИМ
...Кто-то шел по пустыне, оставляя на песке отчетливые легкие
отпечатки небольших ступней. Шел он не торопясь. Расстояния между
отпечатками были равновеликими, и своей размеренностью успокаивали.
Легкий песок, скорее даже пыль, не соскальзывал в углубления, а
оставался недвижимым, как будто запечатленным навеки в материале
скульптора. Следы тянулись с запада на восток, ближе к югу, от Кушки до
Кандагара. Их было видно не только на поверхности кажущейся мертвой
пустоши, но и на скалах древнего Гиндукуша, на плодородной почве
апельсиновых рощ Джелалабада и даже на зыбких водах рек, кяризов,
арыков и горных озер. Эти отпечатки некрупных ног вселяли уверенность,
что через все можно и нужно пройти, что нужна рассудочная размеренность
во всем, что не нужно принимать мгновенных решений, которые по-разному
могут повлиять на дальнейшую жизнь человека. Там, где пролегали эти следы, зоркий снайпер отводил в
сторону от уже обреченной жертвы злой глаз винтовки; мина, готовая
рвануть под тяжело груженным грузовиком, отказывалась выполнить свою
смертоносную работу; кобра, вытянувшаяся стремительным копьем в разящем
прыжке, внезапно свертывалась безобидным кольцом и шлепалась в пыль,
ошеломленно вращая хищной головой в обмякшем капюшоне. Так было везде,
где ступили эти ноги - все теряло свою способность убивать и
уничтожать. Но не многим было дано видеть эти следы и узнать, кому же
они принадлежат. Вадим их видел...
Он два года стремился к тому, чтобы постичь тайну увиденных
следов. Увидеть того, кому они принадлежат. И вот теперь, перед концом
своей короткой жизни, он увидел ЕГО, к кому так давно стремился. Он не
мог разглядеть лица, подернутого золотым сиянием, но все равно угадывал
какие-то черты, подсказанные глубоким подсознанием. Вадим видел ЕГО
руки, тонкие, но сильные. Левая прижата ладонью к груди, а правая
вытянута вверх двуперстием. Невысокая фигура скрывалась широкими,
серо-голубыми с золотистым отливом складками длинного плаща. Косые
ступни выглядывали из-под одежды, те ступни, по следам которых шли
многие люди долгими веками. Вадим хотел подняться, приблизиться к уже близкой фигуре,
но оторванные, раздробленные кости бедер лезвиями осколков больно
резанули по истерзанной плоти, но не выбили сознания, а лишь огорчили
невозможностью приблизиться к обожаемой фигуре. Вадим решил ползти на
руках, но они не слушались, не повиновались когда-то сильным мышцам.
Вадим обеспокоено повел глазами вправо, влево, и отчаяние охватило его.
Левая рука, крепко обхватившая стиснутыми пальцами цевье автомата,
бесполезно лежала в пыли, оторванная неожиданным взрывом мины, которая
лежала здесь давно и ждала своей жертвы. Этот час пришел чуть раньше,
чем пролегли следы, убивающие саму смерть. Правая рука сжимала ручку
автомата, надавив указательным пальцем на спусковой крючок всей силой
оторванных мышц. И опять что-то не давало полностью погрузиться в
отупляющее отчаяние. Пылающая боль в мозгу внезапно отступила. Вадим
стиснул зубы, попытался перевернуться на живот, чтобы ползти змеей к
спасению, которое, он знал это, ждет его в обладателе сияющей фигуры.
Движение обрубленного тела только дало толчок крови, и свежие потоки ее
обнажили изорванную осколками грудь с переломанными ребрами и, то
пульсирующими, то вздымающимися со свистом вверх, то опадающими с
хрипом вниз внутренностями. Вот теперь-то обреченность защемила сердце,
закололо яростью несбывшейся надежды. Вадим дернулся по направлению к
фигуре, уже почти полностью залитой заревом заходящего солнца - и
свершилось чудо... Страшно укороченное тело Вадима поднялось плавно в воздух,
заскользило к открытым теплым ладоням, протянутым к нему - медленно
скользящему по воздуху телу мученика. Ладони мягко коснулись обнаженных
жутких ран Вадима, и боль пропала. Ушла боль, покинула умирающее тело.
Вадим благодарно взглянул в лицо своего утешителя, но увидел только его
огромные, с бездонной лаской глаза и услышал тихий голос: - Иди с миром...
Такие слова - и вдруг здесь, на войне, в Афганистане!..
Теперь Вадим летел над полыхающей в войне землей. Шел над ней
с миром. Он не чувствовал привязанности только к своим солдатам и
офицерам, с которыми воевал против тех, на чью землю швырнули их
дьявольские умы и силы. Он желал добра и тем и другим, его интересовала
жизнь каждого человека, просто человека. Вадим носился между двумя
группами людей, отделенных друг от друга условностями войны. Он отводил
дула автоматов, сбивал наводку минометов и гранатометов. Жалел только о
том, что не в силах заставить совсем замолчать оружие. Когда ему
удавалось предотвратить гибель людей - обе стороны уходили от боя - он
облегченно взмывал высоко в небо, чтобы увидеть, где он еще нужен,
каждый раз надеясь на встречу с НИМ. ...По пустыне брел караван, скрываемый от чужих глаз густой
темью. Брел в надежде дойти до восхода солнца к ущелью и спрятаться в
пещерах. Вадим видел, что к каравану издалека подбирается двойка
вертолетов, наведенная кем-то на цель. Вадим рванулся к машинам.
Бесплотным духом скользнул в них и новым даром исказил показания
приборов, отвел смерть от людей каравана. Вадима не удивляли его новые способности: видеть далеко,
чувствовать приближение малейшей опасности для человека на огромном
расстоянии, справляться с какими-то действиями без помощи рук, наконец,
- возможность летать. Не удивляло и то, что он был невидим для всех
живущих на земле, хотя он сам себя ощущал живой плотью, пусть
укороченно-изуродованной, но живущей. Питания не требовалось, его
постоянно поддерживала святая сила ТОГО, кого он видел. Для тела не
требовалось отдыха, оно отдыхало, когда ћшло с миромЋ, стремясь на
помощь людям. Однажды Вадим попал на территорию своей части. Он пролетел
по спящим палаткам, узнавая знакомые лица и всматриваясь в новые. Не
нашел среди спящих нескольких своих друзей. Догадался - нет их среди
живущих. Пусты их койки. Они стояли аккуратно заправленные, узкие, как
гробы. На подушках лежали голубые береты. Чувство горечи жгучим
водопадом обдало душу и обожгло кровоточащие раны. Не успел! Не успел!
Вадим скользнул дальше, к штабной палатке полка, откуда сквозь щели
пробивались тоненькие полоски света ћлетучей мышиЋ. Вадим остановился
над грубым дощатым столом, над которым склонились усталые головы
командира полка и ротных лейтенантов. Полковник занес было руку с
карандашом над картой, чтобы нанести на нее точную стрелку завтрашней
атаки. Рука его слегка дрогнула, и синяя стрелка ткнулась проникающим
острием в пустыню, в точку, в радиусе двадцати километров от которой не
было ни одной живой души. Вадим удовлетворенный, унесся прочь - в
темную южную ночь горной страны. Поднявшись высоко в издырявленное взрывами и звездами небо,
Вадим увидал вдали нарастающий яркий радужный свет, манящий сполохами,
призывающий к себе. Вадим уже стремительно летел на этот свет, знал,
что там что-то важное, настолько важное, что ни родиться без него, ни
жить, ни умереть не смог бы ни один человек. Чем ближе приближался
Вадим к источнику света, тем меньше и меньше становился свет, лучи
вспыхивали не так ярко. Но сомнений не было: впереди - источник света.
Теперь уже почти не было видно ничего, но зато всего его согревало
тепло. Не то тепло, которое ему дал ОН. А другое, какое-то родное,
пахнущее молоком. Понял Вадим, где он, и куда он попал, когда струей легкого
сквозняка проник в свою доармейскую комнату. На стенах ее также висели
плакатики, наклеенные его рукой. Младший брат спал на своей кровати, но
лица его Вадим не увидел, потому что Сережка спал, уткнувшись лицом в
подушку. Заметил только старший брат, что Сережка вымахал, вытянулся.
Вон, ноги из-под одеяла насколько высунулись. Греет душу, греет тепло. Дальше скользнул Вадим, по
коридорчику и в родительскую комнату. Вот она - МАМА. Спит, как всегда,
встревожено. Лицо в морщинках. Скорбь на лице. Тусклый ночничок его
освещает. В изголовье, на столике стопка писем Вадима, тех, что с
Афгана он отправлял. Едва Вадим прикоснулся к маминому лицу, хотел
разгладить, убрать морщинки, как мама уже встрепенулась: ћВадик?!Ћ И
тревога, и радость в ее голосе. Отец тоже подскочил: ћГде?.. Сынок!Ћ
Потом приобнял маму: ћУспокойся... ЛожисьЋ. Мама покорно улеглась на
измученную страданиями подушку и прикрыла иссиня-прозрачные тонкие
веки. Отец поднялся и вышел на кухню. Вадим следом. Ах, папа, папа, да
что же ты так постарел? Что ж ты сгорбил свою широченную спину, на
которой возил нас с братишкой? Что с твоими волосами? Ты ж седой весь!
Отец закуривает в темноте беломорину, пускает дым в открытую форточку. Вот теперь-то Вадима резануло лезвие отчаяния. Ну почему я
не могу двига... ЖИ-И-И-ИИТЬ?! Что я сделал такого, чтобы умирать?!
Усомнился Вадим в вере своей в того, кто дал ему возможность увидеть
родителей и братишку, попасть в дом родной. Подхватило Вадима, крутануло на месте, пронесло еще разок
по двум комнаткам. Мазком, урывками увидел Вадим удивленное лицо отца,
губы матери, приподнявшийся в постели, услышал, как шепнули родные губы
уверенно: ћЭто Вадим!Ћ, проснувшийся брат шевельнулся под одеялом. Но
Вадима уже швырнуло вихрем вон из дома. Но успел взгляд зацепиться за
серую бумажонку, воткнутую за зеркало в прихожей. Врезались в мозг
слова: ћ...ваш сын... полнении... долга... Спасибо... Верим... ечн...
пам... Орденом Кра... ды...Ћ
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Летит Вадим, подгоняемый сильным ветром над знакомой до
каждого камня кандагарской - Аппиевой дорогой. Уставлена дорога по
обеим сторонам высокими крестами, связанными из пушечных стволов. Там,
где дорога сворачивает к складам ГСМ, видно что-то ярко-красное,
кумачовое. На крестах люди распяты. Стал Вадим в лица их вглядываться. ...Мишка Шандра - склонил раздробленную голову на грудь, истерзанную крупнокалиберными пулями…
...Капитан Вощанюк - военврач - лохмотьями, гноем истекающими, свисает покорно со ствола крестового…
...Димка, сам себя убивший, - сник от бесчестья, над ним сотворенного, а под крестом фотография Лиды, в пыль брошена…
...А вот двое сразу на кресте... Игорь, колесами поезда
разрезанный, - прихвачен к кресту над Витькой - другом своим и вместо
головы, потерянной в налете на их колонну, мертвыми руками на плечи
глобус опускает... ...Белов - прапорщик неугомонный - прошит из автомата...
...Олег Долгов тоже здесь. Вон, под крестом бутылка из-под ћчашмыЋ валяется...
...Сережка, на мине подорванный на посту в пустыне. Эк его...
...А вот и второй Вощанюк, как и брат, - капитан. Успокоился впервые после смерти брата...
- А вот и мое место! - подумал Вадим, увидев перед собой пустой крест.
Рванулся он в сторону и всхлипнул от боли. Открыл глаза...
Где наткнулся на мину, там и лежит. Впереди нет сияния. Есть
темнота смертная. Всхлипнул Вадим и канул камнем в ту темь...
г. Ставрополь
1990-1993 гг.
|
Категория: Война в Авганистане | Добавил: Chief_Grom (23.06.2008)
|
Просмотров: 1014 | Комментарии: 3
| Рейтинг: 0.0/0 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
|